|
19.07.2013
Лиам Галлахер рассказал, что рассматривает мысль о реюнионе Oasis в 2014 году. Именно в этом году исполнится двадцать лет дебютной пластинке британской команды под названием "Definitely Maybe". Галлахер заявил, что готов на некоторое время забыть все обиды и воссоединиться с братом, даже в том случае, что данная затея не принесет ему прибыли.
16.07.2013
В нынешнем году немецкие синти-классики из Camouflage празднуют десятилеие своего альбома под названием "Sensor".
13.07.2013
Думаю, что никто не будет спорить о том, что этот великолепный немецкий проект в свое врем не дооценили на электронной сцене нашего времени.
|
Биографии исполнителей
26 mixes for cashDead can dance spleen and idealDeep forest deep forestEllen allienFlunk for sleepyheads onlyHans Peter geerdesLe tigreMinimal technoShpongleSimon posfordSynclubThe prodigyTosca SuzukiTwisted recordsVibrasphere landmark??? ????????Боб марлиВиктор СтрогановПрограмма для развития музыкального слухаРоберт маилс
Niobe
[22.02.2007] by RC (просмотров: 3382, голосов: 513, комментариев: 0)
Что это такое, когда «себе на уме»? На что похоже, когда «ни на что не похоже»? И как могла бы звучать настоящая независимость и альтернативность, а не только заявляемая? Независимость не от концернов звукозаписи, а независимость творческая? Откуда она берётся и как функционирует?
Не секрет, что даже в самых крошечных трещинках музыкального мира сформировались свои наборы клише, свои «know how» - «как сделать, чтобы было cool». И хотя освобождение от клише уже много лет воспринимается, как одно из самых желанных благ, но... как могла бы звучать музыка, хоть немного освободившаяся от канонов и штампов нашего времени, делающая шаг в сторону непредсказуемости, прочь от очевидности, от желания улучшить достижения своих непосредственных предшественников?
В 60-х, 70-х, 80-х существовала музыка, откровенно странная, сделанная с желанием быть другой, быть посторонней, быть далёкой от всякой нормальности, ограничусь лишь двумя именами Captain Beefheart и Nurse With Wound. Но в 90-х, когда средства производства стали доступны ни кем не контролируемым широким массам, самовольность и самодурство почему-то не расцвели пышным цветом, массы стали сами себя вполне эффективно контролировать.
Когда два года назад (в 2001-м) вышел дебютный альбом проекта Niobe – он был недолгоиграющим и назывался «Radioersatz» (tomlab.html), - возникло подозрение: возможно, к нам возвращаются причуды, странности и парадоксальное художественное видение.
Только что на кёльнском лейбле Sonig (ilation.html, www.sonig.com)вышел новый альбом проекта Niobe, он называется «Tse Tse» - да, имеется в виду кусачая муха.
Альбом сюрреален. Атмосфера музыки постоянно меняется – от жёсткой и формально-механической до сусально мелодичной. Постоянно всплывает голос певицы, поющей на разные голоса, вообще альбом полон не очень понятной жизни, это целый мир. Несмотря на присутствие человеческого голоса и постоянное возвращение мелодий альбом не производит впечатления сборника песен, скорее уж – проросшего тропической зеленью склада заготовок и полуфабрикатов завода по производству латиноамериканской музыки и джаза 50-х годов.
Не надо бояться, никакого джаза нет, лишь голос певицы иногда – или, лучше сказать, один из голосов певицы – напоминает Билли Холидей, а электронный нойз напоминает звуки бигбэнда, несущиеся с нещадно плывущей архивной радиозаписи. То же самое и с латиноамериканским духом... это именно что дух, ощущение, иногда сгущающееся из воздуха.
Альбом «Tse Tse» неожиданен, неуловим и, как я уже сказал, – долгожданно странен. И при этом – не высокомерен, не антигуманен. Он располагает к себе, он человечен, он свингует, он заманивает в себя.
Niobe – это проект жительницы Кёльна Ивонн Корнелиус. Она темноволоса и крупноглаза. По стилю общения – который мне хочется назвать «непринуждённо театральным» - она немного напоминает свою музыку. Иногда Ивонн громко смеётся, потом резко замолкает и смотрит с напряжённым вниманием в сторону, иногда она откидывается на спинку стула, смотрит исподлобья и медленно цедит слова, потом пододвигается близко, достаёт из-под стола руки и начинает жестикулировать пальцами, потом хитро улыбается, потом выглядит усталой, потом снова оживает...
Я ловил себя на том, что смотрю то на её глаза, то на нос, то на пальцы, то на губы, то на волосы, то вдруг замечаю, что брови изменили свою форму...
Ивонн – действительно многоголосый человек, не только в её музыке, и не только в том, что она рассказывает, но и в её внешности много центров инициативы, центров притяжения.
Я очень удивлялся и одновременно радовался, на всё это глядя.
Сколько ей лет, Ивонн мне не сказала, точнее, сказала, что 49, и посверлила взглядом. Я подумал, что около 30.
Когда ты начала заниматься музыкой?
«Я не занимаюсь музыкой, я её люблю!»
ОК, когда ты начала любить музыку?
«Я любила её всегда».
Ивонн изучала музыку в консерватории Франкфурта, она собиралась стать оперной певицей.
Почему ты так ей и не стала?
«Ах, было много причин. Я очень быстро выяснила, что та музыка, которую я так любила – Баха, Перголези, многие оперные арии – уже спели в сотни тысяч раз лучше, чем я когда-либо смогла бы спеть. Не надо соревноваться с Марией Каллас, не надо тысячи раз исполнять старую музыку, достаточно знать, что она существует, и ей можно радоваться.
На старших курсах выяснилось, что мой образ жизни не вписывался в рамки консерваторских представлений о приличии. Мир классической музыки был мне чужд, он мне казался застывшим и бюрократизированным. Кроме того, он не давал мне никакой свободы делать что-то самой».
Ивонн сказала, что в юности у неё был очень чистый и высокий голос, который она испортила «яблочным вином и неразумным образом жизни», голос у неё стал более низким и хриплым. Она начала петь свободный джаз, то есть импровизировать, не опираясь на заданные темы или мелодические и гармонические структуры. Сегодня она о своём джазовом прошлом, о группах, в которых она пела, о концертах, говорить не очень хочет.
Ивонн Корнелиус: «Я уже давно заметила, что когда я пою, у меня сами собой получаются песни, из меня они выстреливают букетами, мне очень легко развить несколько нот в законченную вещь... это немало смущало музыкантов, с которыми я импровизировала, им хотелось, чтобы то, что я пела, оставалось абстрактным, неповторяющимся и неузнаваемым».
Проект Niobe начался в 1994, когда Ивонн переселилась из Франкфурта в Кёльн. В 1998 она стала показывать знакомым свои записи, они вызвали удивление, но - никакого интереса. Лишь в 2001 году на лейбле Tomlab вышло 26 минут её музыки.
Почему ты поёшь не по-немецки?
«Я не могу петь по-немецки. Мне не удаётся интонировать немецкий текст, чтобы в нём появилось второе дно, глубина, нечто, переступающее за границу смысла слов... то есть атмосфера, музыка. Да, для меня немецкий язык оказался немузыкальным. Хотя есть примеры пения на немецком – скажем, Марлен Дитрих – я могу сымитировать её... но вдохнуть жизнь и тайну в немецкую речь я не в состоянии. Наверное, это моя проблема. Для меня мой голос – это инструмент, один из многих, которые я применяю в своей музыке, и слова вовсе не должны стоять на переднем плане. Поэтому английский язык кажется мне куда более нейтральным, он даёт мне больше свободы... я могу спеть простую английскую фразу на тысячу голосов, с немецким этот номер не проходит».
Голоса на твоём альбоме – это твои голоса?
«Да, конечно, всё до самого коротенького хихиканья, чихания или вздоха. Я всё пою сама. Но, странным образом, исключительно от имени мужчин. Да, когда я пою, я представляю себе, что я – тот или иной персонаж, всегда мужского пола... то радиоведущий, то инопланетянин, то колдун... знаешь, в одном из фильмов про Джеймса Бонда есть персонаж в чёрном костюме, на спине которого нарисован скелет, и ты не знаешь, что будет у него за лицо, когда он обернётся. Это вуду... этот персонаж действует в моём альбоме».
У меня пропал дар речи, я к заявлению, что в альбоме кто-то действует, был не готов.
Задав с десяток растерянных вопросов, я выяснил, что альбом «Tse Tse» - это своего рода радиопьеса, или опера, или даже аудиокомикс. Впрочем, никакого сюжета я из Ивонн вытянуть не смог, она не хотела объяснять, кто что делает и в какие ситуации попадает, мне показалось, что сюжета нет, речь идёт скорее о наборе сцен. Кроме переодетого в скелета персонажа – скрытого колдуна, в альбоме «Tse Tse» действуют инопланетяне. В одной из сцен им надо кому-то послать сообщение, они превратились (или вселились?) в муху цеце, которая укусила радиоведущего, свободно треплющегося в микрофон и поющего. Сам радиоведущий не замечает, что с ним что-то не так, но его пение становится всё более странным и зловещим...
Впрочем, это лишь один из эпизодов.
Ивонн рекомендовала ориентироваться на названия песен, по-видимому, «Nachtsendung» (Ночная радиопередача) и посвящена эпизоду перепрограммирования радиоведущего.
Как видно, истории играют в твоей музыке значительную роль?
«Да, самую главную, – кивает Ивонн. – В моей голове рождаются не только готовые песни, но и готовые истории... и мне становится сразу ясно, как их перевести в музыку, как они могли бы звучать. Я вижу эти сцены и одновременно слышу музыку. Внутри меня живёт мир, который меня завораживает... я люблю фантазию, но сама я не фантазирую – я просто вижу и слышу эти вещи».
Но постороннему слушателю, от которого сюжет твоей истории скрыт, смена сцен может показаться произволом...
«Нет, моя музыка не произвольна, это не коллаж из несвязанных пассажей. Внутри музыки есть логика... хотя история, которую я рассказываю, совершенно алогична.
Я очень люблю комиксы, я очень люблю тайны. Некоторые сцены из комиксов или романов держат меня в напряжении годами: скажем, такой распространённый ход, что в маленьком городе с наступлением темноты падает туман и расплывается неописуемый ужас. Нечего не меняется, но всё приобретает совсем другой смысл... эта ситуация дальше развиваться может по-разному, но самый момент растворённой в воздухе гнетущей тайны меня завораживает... и таких моментов много. Мне они не кажутся пустыми фантазиями, это не пустые выдумки».
А что же это?
«Мне в них видится красота. Я очень люблю красоту, красивые, совершенные и выразительные формы. Я могу расплакаться, увидев красивую розу... красота, фантазия и свобода – это те вещи, которые я ценю больше всего».
Процесс создания этих песен, как рассказала мне Ивонн – долгий и непростой. Она не использует компьютера и чужую музыку не семплирует.
Ивонн применяет крайне простое оборудование: 8-дорожечный магнитофон, синтезатор, железный секвенсор, акустическую гитару...
«У меня нет ударных инструментов, поэтому я долго ищу нужный мне звук – исследую, как стучат мои ногти по деревянному столу, или ручка ложки по краю кастрюли, потом беру эту ложку чуть-чуть по-другому... Впрочем, я ищу все звуки».
И как ты находишь звук оркестра?
«Если мне нужен большой оркестр? Да, как мне записать оркестр? Или точнее – как создать ощущение, что вдруг появился огромный оркестр? Сколько звуков нужно сложить? Какие звуки? Кроме того, это не просто должно быть «похоже», это должно попадать в настроение песни, это должно быть, в конце-концов, красиво... это трудоёмкое производство. Я пробираюсь вперёд наощупь, я много пробую... и немедленно стираю, если это не то. Я не веду архива, я ничего не запасаю впрок. Либо это должно быть, что мне надо сейчас, либо я это выбрасываю. Я постоянно всё выбрасываю. Это сизифов труд».
Какую музыку ты слушаешь?
«Никакую. Я дома и в своей студии практически ничего не слушаю. Я очень ценю тишину, когда я могу уйти в себя. Я много читаю – естественно в тишине... я живу в своём параллельном мире».
А какую музыку ты любишь?
«Немного классики, - Баха, Перголези, - немного современной музыки... Screaming Jay Hawkins».
А Билли Холидей? Вообще эстраду 40-х - 50-х, которая часто приходит в голову, когда слушаешь твои песни?
«Ты знаешь, я вовсе не знала, что мой голос многим напоминает Билли Холидей, я к этому вовсе не стремилась... Может быть, ассоциация с музыкой 50-х приходит на ум оттого, что тогдашние песни были куда более сложными в музыкальном отношении, гармонии были сложнее, а оркестровые аранжировки – более разнообразными и вычурными? Меня эта ассоциация с эстрадой полувековой давности сначала смущала, а потом я решила, что это неплохо – ведь действие многих комиксов тоже происходит в это время, тогда прилетали инопланетяне, действовали супермены... герои многих комиксов до сих пор одеты по моде 50-х. Я очень люблю фильмы Хичкока, вообще чёрно-белое кино»
Почему твой проект называется Niobe?
«Меня с детства возмущал миф о Ниобе, - загорается Ивонн, - Ниоба была горда своими сыновьями и дочерьми, которые краше, чем дети богов, и боги её детей поубивали. Это жестоко, это несправедливо.
Я с детства решила, что я стою на стороне Ниобы против богов.
Весь смысл этих мифов состоит в насилии: женщине не дают возможности быть совершенной, не дают быть свободной. Растоптать, унизить, изнасиловать... я вижу во всех религиях лишь мифы, воспевающие насилие над женщиной. Я ненавижу мифы, я люблю реальность – красоту, цветы, любовь».
Но послушай, нет ли в этом противоречия? Мне твоя творческая деятельность кажется вполне мифотворческой... В любом случае, ты любишь комиксы – но нет ли в них на каждой странице насилия, и сюжеты твоей музыки кошмарны?
«Да, что-то у меня не сходятся концы с концами – задумывается Ивонн. – Наверное, мне надо было как-то по-другому всё это сформулировать... мне самой моя позиция вовсе не кажется противоречивой, хотя я противоречий не боюсь...»
Мы немного с Ивонн подумали и пришли к выводу, что насилие над человеческой свободой и стремлением к красоте в любом случае достойно осуждения. А вот куда тебя заведёт кривая в твоих поисках свободы и красоты – в букеты цветов или в кошмарный туман - это дело непредсказуемое.
Андрей Горохов
[ Source ]
Read more:
|
Сейчас посетителей на сайте: 16, из них зарегистрированных: 0, ботов 7 и гостей: 9
Baiduspider [Bot] , Google [Bot] , Mail.ru [Bot] , SetLinks [Bot]
|
